Курский излом - Страница 175

175

Поэтому в первый день вражеского наступления, в частности в 6‑й гв. А, возникли как бы два центра управления войсками, которые слабо взаимодействовали друг с другом, — [447] это штаб армии и ее командующий с оперативной группой на передовом НП. Штаб в течение всего дня настойчиво добивался полноценной работы от толком не сформированных штабов корпусов, своевременной информации об оперативной обстановке, адекватных и взвешенных решений, те в свою очередь пытались наладить управление войсками внутри соединения под мощным давлением противника. В то же время командарму в условиях высокой динамики боя требовалась постоянная и полная информация о ситуации в войсках первого эшелона. Стремясь получить ее вовремя, он лично связывался с комдивами, а затем с командующим фронтом, не имея при этом физической возможности сообщить эти данные в штаб армии, который в это время «вызванивал» эту же информацию у корпусов. В результате штаб армии не справлялся со своими обязанностями, не был полноценным помощником и органом управления командующего. В не менее сложной ситуации оказался и штаб фронта: получая данные из армии по двум каналам, он не мог четко понять, что же на самом деле происходит в ее полосе. Эта чехарда серьезно осложняла понимание и анализ оперативной обстановки, а следовательно, ухудшала управление войсками.

Кроме того, ощущалась некая расслабленность в действиях офицеров управления 6‑й гв. А. За три месяца оперативной паузы психология людей заметно поменялась, они полностью перестроились на мирный ритм жизни, и резко изменить это состояние было невозможно, хотя обстановка этого требовала.

Поэтому вечером 5 июля заместитель начальника штаба фронта генерал–майор С. И. Тетешкин в разговоре с начальником оперативного отдела штаба 6‑й гв. А отмечал:

«Тов. Рыбко, в каждой оперсводке и боевом донесении требуется указать положение своих частей, и на каждое время это положение. В ваших опердокументах до сего времени этого не было. По всем существующим приказам и распоряжениям о всех происходящих изменениях в обстановке требуется немедленно доносить вышестоящему штабу. До последнего времени я вынужден вытягивать Вас, а дальше буду вытягивать начальника штаба для того, чтобы получать данные через каждые два часа.

Противник действует подвижными частями, обстановка динамична и неоднозначная, и незнание положения противника, а также и своих войск не дает возможность командованию нашего хозяйства своевременно и правильно реагировать на обстановку. Иванов требует упорядочить этот вопрос, не дожидаясь установленных сроков представления донесений, по мере получения новых данных немедленно доносить [448] нам. Если вы не уверены в правдивости тех или других данных, то оговаривайте, что эти данные требуют проверки. У нас получился, и в дальнейшем будет получаться великий разнобой и разноречивые данные, у моего хозяина и у меня, т. к. хозяин непосредственно говорит с вашим хозяином, который дает новые сведения, но они в ваших документах не фигурируют. Прошу все это передать т. Пеньковскому и наладить своевременную информацию»{396}.

5 июля 1943 г. можно считать днем рождения одной из масштабных и живучих легенд Великой Отечественной войны. Именно в этот день в штабах всех уровней войск Воронежского фронта начали получать донесения, прежде всего из артиллерийских частей, о массированном применении противником тяжелых танков в полосе фронта. И главное — о значительных успехах в борьбе с ними. В абсолютном большинстве документов отмечалось, что та или иная часть уничтожила несколько «тигров» или «пантер». Кстати, о «тиграх» из стрелковых дивизий и полков 6‑й гв. А сообщений в первый день не обнаружено, в лучшем случае говорится о тяжелых танках. А вот артиллеристы, в силу своей специфики, обязаны были распознать типы боевых машин противника и сообщить о них вышестоящему командованию. Однако именно в штабах артчастей и началась путаница.

Дело в том, что в первый день наступления противник на участке армии генерала И. М. Чистякова ввел в бой одновременно три типа танков и несколько марок самоходных артиллерийских установок, которые против Красной Армии или вообще не применялись, или использовались довольно редко. Так, до начала Курской битвы танков Т-5 «пантера» в действующих соединениях вермахта не было, не были знакомы нашим бойцам и САУ «Хуммель» и «Веспе». «Тигры» применялись локально. Наиболее крупные бои с применением этих машин развернулись под Харьковом в феврале — марте 1943 г., но и там действовал лишь один отдельный танковый батальон. Поэтому подавляющее большинство артиллеристов, как говорится, «живьем» этого «зверя» не видели. В лучшем случае им приходилось читать памятку «Наиболее уязвимые и поражаемые места немецкого тяжелого танка Т-У 1 и способы борьбы с ним», выпущенную в 1943 г. Воениздатом большим тиражом. В этой брошюре танк был нарисован для того, чтобы указать наиболее уязвимые места. Понятно, что рисунок и натуральный объект заметно отличались и сразу определить в ходе боя, какие танки атакуют, достаточно сложно.

Несколько изменила свой облик и уже ранее известная «четверка» — основной танк вермахта. В ходе операции «Цитадель» [449] применялась их модификация Т-4Н. Значительное число этих машин было оснащено специальными навесными бронещитами, которые навешивались на оба борта для прикрытия ходовой части от флангового огня артсредств. Эти элементы защиты визуально увеличивали размеры танка. В ходе атак, когда в одном строю шли и Т-3 и Т-4Н, создавалось впечатление, что последний — это совершенно новый тяжелый танк. Нередко советские войска его принимали за «тигр», в некоторых отчетных документах приходилось встречать обозначения «танк Т-4Н «тигр».

175