Курский излом - Страница 266

266

Не прошла без проблем и переброска в полосу 1‑й ТА новых соединений из 38‑й и 40‑й А. Стали поступать данные о боестолкновениях между своими частями, в частности в полосе 6‑го тк. Причем последствия их были тяжелые: подбитые танки и гибель людей. К сожалению, наладить настоящее взаимодействие между родами войск Воронежского фронта в ходе этой операции и переломить тенденцию, начавшуюся 7 июля, так и не удалось. Негативные моменты продолжали нарастать с каждым днем.

Серьезные нарекания поступали от командования армий на действия авиации. Штабы наземных частей жаловались на то, что днем над полем боя господствовала вражеская авиация, невозможно быстро вызвать самолеты прикрытия или договориться о нанесении бомбовых ударов в определенный район. Информация, прежде чем попасть непосредственно командиру авиачасти, которой предстояло выполнять задачу, проходила через несколько инстанций. От стрелкового или танкового корпуса она попадала в штаб армии, затем фронта и снова в штаб воздушной армии, авиакорпуса, терялось много драгоценного времени. Летчики опаздывали, мало того, плохо ориентируясь в наземной обстановке, наносили удары по своим войскам. Генерал–майор С. М. Кривошеин в докладе перед командным составом армии позже отмечал:

«Взаимодействие танков с авиацией было неудовлетворительно, особенно со штурмовой авиацией, которая, несмотря на сигналы опознавания своих войск, несколько раз сбрасывала бомбовые грузы и подвергала штурмовке свои войска. Истребительная авиация действовала самостоятельно, не сочетая свои действия с действиями наземных войск»{628}.

7 июля на формирование вывели пять истребительно–противотанковых полков 6‑й гв. А, лишившихся всей материальной части. Одной из причин столь больших потерь была в том числе и низкая эффективность авиации прикрытия. Командующий фронтом специально по этому вопросу направил в этот же день шифровку № 19709, в которой указывалось:

«Авиация противника наносит массированный удар. Истребители противника, отсекая наши истребители, дают свободу действий своим бомбардировщикам. В бою за 5.7 в пяти иптап осталось два–три орудия. Необходимо усилить истребительную авиацию и завоевать господство в воздухе»{629}. [674]

Следовательно, обстановка требовала оперативно выработать комплекс срочных, а главное — эффективных мер по удержанию противника в системе обороны и повышению устойчивости войск фронта. После обобщения первого опыта боев, в 23.05 7 июля, уходит шифрограмма Военного совета с указанием принять следующие меры:

«Всем армиям.

1. Окапывать живую силу, матчасть и КП.

2. Применять ПТМ, ППМ, управляемые фугасы и снаряды.

3. Минировать мосты, обеспечить надлежащей связью во избежание преждевременного разрушения.

4. Иметь подвижные группы заграждения и группы ближней борьбы с танками, усиленные инженерными средствами.

5. Обманывать противника, распылять его средства применением ложных объектов и окопов.

Все эти мероприятия направлять для повышения стойкости и упорства наших войск и увеличения потерь противника в живой силе и технике»{630}.

Достаточно много вопросов возникало по количеству уничтоженной вражеской бронетехники. Согласно сообщениям с частей, немцы за трое суток на всем участке фронта потеряли 1785 танков{631}. Однако сила ударов их дивизий хотя и несколько снизилась, но по–прежнему оставалась очень высокой, и ничто не говорило, что враг лишился столь значительного количества техники. Причин этому могло быть три. Первая: данные значительно преувеличены (частично это было правдой), вторая: противник постоянно пополняет танковые части и вводит новые резервы, и, наконец, третья: ремонтно–технические службы его соединений работают с очень высокой производительностью. При выезде офицеров управления БТ и MB, а также по личным наблюдениям командования фронта и армий был выявлен ряд случаев завышения числа подбитых машин. Это происходило во многом из–за того, что один и тот же участок обороняли несколько разных воинских формирований (танкисты, артиллеристы и пехота), поэтому штаб каждого из них считает одни и те же танки, подбитые на этом участке, и передает вышестоящему командованию. А вся информация в конечном счете стекается в штаб фронта, это вело к увеличению числа уничтоженных машин, порой в разы.

В то же время было признано, что главным источником пополнения немецких танковых частей является оперативная [675] работа его ремонтно–восстановительных служб, так как поле боя с первого дня наступления находилось в руках противника. Причем врагу невольно помогали сами же войска фронта. При танковой атаке артиллерия старалась вести огонь главным образом по наиболее уязвимым местам — ходовой части боевых машин, с целью быстро обездвижить их и тем самым сбить темп наступления. Орудийные расчеты не добивались полного уничтожения бронетехники; нанеся первые повреждения и остановив танк, сосредоточивали огонь по другим машинам.

Слабыми оказались и советские противотанковые мины. В лучшем случае от их взрыва разбивало гусеницы и отрывало катки. Пробить же днище машины или полностью уничтожить ее они были не в состоянии. Подразделения немецких танковых полков сразу после боя незамедлительно подводили тягачи или те же линейные танки, под прикрытием дыма оперативно эвакуировались подбитые машины, и имевшие незначительные повреждения быстро восстанавливались.

Военный совет фронта немедленно потребовал от войск расстреливать бронетехнику врага до полного ее уничтожения. Суть этого распоряжения передал в свои бригады штаб 5‑го гв. Стк в 22.00 7 июля:

266