Курский излом - Страница 288

288

Доводы об отсутствия увязки со 2‑м тк и о наличии перед фронтом соединения численно превосходящего противника выглядят, мягко говоря, неубедительными. КП генерала А. Ф. Попова с 7 июля находился в 6 км от Андреевки (НП 10‑го тк) на окраинах х. Ямки, где в это же время развернулись основные силы 10‑го тк. И не найти командира 2‑го тк, который с утра и вплоть до начала контрудара находился на КП, было действительно сложно. Особенно если учесть, что все бригады А. Ф. Попова, прежде чем атаковать противника, проходили через позиции бригад 10‑го тк.

Трудно разобраться и в других утверждениях комкора. Что помешало, к примеру, его разведке, которая пересчитала все [729] немецкие танки на участке соседнего 31‑го тк, установить, что непосредственно перед фронтом корпуса действует лишь один моторизованный батальон СС (разведотряд), усиленный 10–15 танками? Или почему комкор, зная о местонахождении на его участке 17 танков и располагая силами более 164 боевых машин, 81 САУ и орудий ПТО, а также 94 минометами{689}, не предпринял решительных действий для уничтожения этого узла сопротивления. В крайнем случае у В. Г. Буркова была возможность договориться с генералом A. C. Костициным, командиром 183‑й сд, об огневой поддержке гаубицами. В этот момент один дивизион 622‑го ап этой дивизии находился в полосе 285‑го сп. Вместе с его подразделениями и обстреливали лесочек у свх «Комсомолец» танкисты 10‑го тк (183‑я тбр), где, по данным разведки, расположились 17 танков врага. Хотя по некоторым данным, там находился дивизион штурмовых орудий «Лейбштандарт».

Следуя логике В. Г. Буркова, можно только удивляться, как это в столь сложной ситуации А. Г. Кравченко решился ударить полусотней танков в центр обороны дивизии Крюгера, да еще и сумел потеснить ее части на несколько километров.

Согласно отчету 10‑го тк, В. Г. Бурков, отдав приказ в 6.00 8 июля о выдвижении 183‑й тбр в район Андреевки, где уже находилась 178‑я тбр с 287‑м мп, оставил 186‑ю тбр с сапом в районе хуторов Барчевка, Липовка (12 км от Андреевки). Документальный фонд 10‑го тк и его соединений в ЦАМО РФ за этот период скудный, тем не менее в обнаруженных мною материалах о каком–либо планировании участия его войск в контрударе речи не идет. Это относится и к оперативным документам, и к отчетам штаба. Все приказы отдавались на оборону.

В архиве мне удалось познакомиться с автобиографией комкора, в которой он останавливается на действиях его корпуса в Курской битве. В этом документе генерал сетует, что после войны в литературе в основном описываются контрудары 1‑й ТА и других танковых соединений, в частности 10‑го тк. По его мнению, ничего подобного не было. Он открыто признает, что соединение стояло на месте и вело огневой бой, так как это был наиболее оптимальный прием борьбы с вражескими танками.

В тех условиях командиру корпуса следовало не теоретизировать, а вспомнить, что война дело коллективное и выполнение [730] приказа, когда он отдан, долг командира. Поэтому существенным вкладом корпуса в общую победу была бы атака, предпринятая даже с опозданием, хотя бы между 13.00 и 14.00. Вне всякого сомнения, массированный удар танками по слабо прикрытому стыку «Лейбштандарт» и «Дас Райх» оказал бы большую помощь и дравшимся у Калинина гвардейцам А. Г. Кравченко, и истекающей кровью первой танковой. Но, похоже, генералу В. Г. Буркову громить врага было недосуг, он думал совсем о другом. Через несколько дней, 12 июля, подобная ситуация вновь повторилась. В это время 10‑й тк уже был передан в оперативное подчинение М. Е. Катукову. Прибывший утром 12 июля в корпус член Военного совета фронта Н. С. Хрущев не увидел никаких приготовлений к фронтовому контрудару, а руководство штаба невнятно доложило, что никакого приказа они не получили и задачи на бой не знают. Хотя, как потом выяснилось, письменный и графический приказ–задание из штаба 1‑й ТА был доставлен еще 11 июля. Памятуя, как В. Г. Бурков «наводил тень на плетень» 8 июля, Никита Сергеевич немедленно принял жесткие меры. В результате соединение очень активно вело боевые действия в течение дня.

Н. Ф. Ватутин был раздосадован бездействием командира 10‑го тк. И понять его можно, целый корпус — 185 танков и САУ — простоял весь день на флангах двух вражеских дивизий и не предпринял даже попытки ударить по врагу:

«— В течение 8 июля Вы допустили непростительную, грубейшую ошибку — проявили пассивность, и только этим можно объяснить невыполнение известного Вам замысла. Это дало возможность противнику сосредоточить весь свой удар по Катукову, что дало ему, то есть противнику, некоторый успех. Противнику удалось выйти к Кочетовке и подойти к Верхопенью»{690}.

Пока гвардейцы А. Г. Кравченко под шквальным огнем пробивались к Калинину, 10‑й тк простаивал, а его штаб демонстрировал активную подготовку к атаке, в наступление перешла бригада полковника A. C. Бурдейного. Перед ними стояла очень сложная, трудновыполнимая задача. Согласно приказу фронта, корпус был разделен на две боевые группы, которые имели конечную цель: разгромить стоящего перед ними противника, то есть уничтожить мд СС «Мертвая голова». На рассвете 2‑й гв. Ттк по–прежнему находился на восточном берегу Липового Донца, что еще больше усложняло его действия. Тем не менее, учитывая, что главная цель контрудара — сковать силы противника, замысел был вполне логичным. Хотя повторюсь: бригады, приступившие к его выполнению, не [731] располагали должными силами и средствами, и A. C. Бурдейный ничем помочь им не мог. Корпус не имел понтонного батальона, необходимых зенитных средств для прикрытия строительства переправ, а его саперные подразделения были малочисленны.

288