Курский излом - Страница 55

Конечно, проделки такого рода были небезопасны. Хотя в боевой обстановке многое сходило с рук: те, кого следовало опасаться, не очень стремились появляться на передовой. Но в случае отвода в тыл, во второй эшелон или на переформировку о многом становилось известно, утаить что–либо крамольное было практически невозможно. Сразу же в подразделениях начинались ночные контакты с «кумом» — уполномоченным особого отдела (впоследствии контрразведки «Смерш»), в результате которых командованию становилось известно все о подробностях последних боев, о командирских ухищрениях»{121}.

Но вернемся к рассказу о командирах дивизий 6‑й гв. А. Все они были людьми уже зрелыми, средний возраст — 41 год. Имели воинское звание полковник, впоследствии все стали генералами: П. Д. Говоруненко, М. П. Серюгин — генерал–лейтенантами, А. И. Баксов — генерал–полковником. Это свидетельствовало о том, что они в полной мере отвечали требованиям к офицерам, претендовавшим на это столь высокое звание. К концу войны А. И. Баксов и Н. Т. Таварткеладзе [151] — командовали стрелковыми корпусами, а П. Д. Говоруненко — танковым.

Трое из них — В. П. Чернов (90‑я гв. сд), И. П. Сиваков (71‑я гв. сд) и И. М. Некрасов (52‑я гв. сд) — участвовали в Гражданской войне, рядовыми или в качестве младших командиров (взводный, ротный). Это, естественно, повлияло на формирование характера и мировоззрение. Все комдивы обладали твердым, порой очень жестким характером и являлись убежденными большевиками, последовательными борцами за идеалы Коммунистической партии.

Как армейские командиры и будущие военачальники они сформировались в то время, когда в нашей стране уже была установлена Советская власть. Поэтому в полной мере их можно считать образцом советского генерала со всеми присущими им положительными качествами и недостатками. Все комдивы были прежде всего практиками, офицерами–организаторами, неплохо владевшими тактикой, но в то же время обладали ограниченным оперативным кругозором, невысоким уровнем общего и профессионального образования. Это был существенный недостаток. Из семи лишь троим удалось закончить высшие военные заведения: А. И. Баксов (67‑я гв. сд), Н. Т. Таварткеладзе (51‑я гв. сд) — Академию им. Фрунзе, П. Д. Говоруненко (375‑я сд) — Академию моторизации и механизации РККА. У остальных — пехотные школы, различные курсы усовершенствования комсостава, в лучшем случае — еще и тактические курсы «Выстрел» (Москва).

В ряде изданий встречается точка зрения, что теоретическая подготовка в военно–учебном заведении — это лишь приложение к боевому опыту и практике. Ведь абсолютное большинство советских генералов, в том числе ряд командармов, не проходили обучения в академиях, при этом именно благодаря их умению и мастерству была разгромлена лучшая армия в Европе. Действительно, ряд генералов, таких как А. Г. Кравченко, не имевших основательной подготовки, блестяще командовали в годы войны корпусами и армиями. К сожалению, таких было мало — это самородки, талантливые и в некотором смысле выдающиеся люди. Подавляющая же часть командного состава РККА не обладала такими способностями, поэтому для повышения общеобразовательного и профессионального уровня им было необходимо пройти хотя бы ускоренные курсы при академиях. Не говоря уже о том, что армии были крайне необходимы настоящие высококлассные специалисты. А воспитать таковых без основательной теоретической подготовки невозможно. Ставка ВГК и Генштаб понимали эту проблему, поэтому со второй половины 1943 г. и до конца войны все генералы–практики направлялись для [152] обучения на академические курсы высшего комсостава. Но это уже было после Курской битвы.

По боевому опыту комдивов 6‑й гв. А можно разделить на две группы. Первая — это те, кто был назначен на эту должность в 1942‑м или в первый месяц 1943 г., то есть имел не только вообще навыки самостоятельного управления соединением, но и опыт командования войсками непосредственно в бою. Это полковники В. Г. Чернов, М. П. Серюгин (89‑я гв. сд), П. Д. Говоруненко, Н. Т. Таварткеладзе. Ко второй относились полковники А. И. Баксов, И. П. Сиваков и И. М. Некрасов. Они были назначены на должность в период оперативной паузы — в апреле — мае 1943 г., а последний вступил в командование буквально за неделю до начала вражеского наступления. Причем если первые двое уже успели послужить в должности заместителей командиров соединений, то И. М. Некрасов командовал лишь стрелковым полком.

Тем не менее комдивов обеих групп трудно было назвать вполне подготовленными для командования таким соединением, как стрелковая дивизия. В одном из приказов командующий Воронежским фронтом отмечал, что слабым местом командного звена дивизий является управление войсками непосредственно в процессе боя, умение наладить взаимодействие всех родов войск. В большинстве случаев организация боя заканчивалась на стадии постановки первичных задач и остальные этапы планирования боевых действий в основном перекладывались на плечи командиров полков. У многих комдивов не было выработанной привычки по несколько раз заслушивать командиров полков на стадии планирования операций, оказывать им помощь в процессе подготовки частей и решений многообразных вопросов, которые непременно возникали в это время, интересоваться их проблемами и вообще возможностью частей выполнить поставленные задачи теми силами и средствами, которыми они располагали. Так было не всегда и не во всех дивизиях, но подобные случаи отмечались нередко в ходе Курской битвы во всех армиях фронта. В этом отношении работа по планированию операций командованием дивизий противника была налажена на более высоком уровне. Сказывалось то, что все генералы и старшие офицеры вермахта, занимавшие эти должности в Курской битве, имели больший опыт управления войсками, они участвовали в боевых действиях с 1939–1940 гг.